Несколько лет назад я написал вот это, и положил это в ящик (точнее в черновики):
Питер это вещь в себе, город по ту сторону самого себя. Наверное, именно питерский снобизм позволяет жить именно такой приятной жизнью: это город-миллионник, шумный, пыльный, громкий, и в то же время спокойный, размеренный, местами по-хорошему надменный. Вокруг ад, потопы, метеориты — а Питеру всё по барабану, в Питере всегда есть время на чашку кофе, стакан тёмного или бокал белого.
В итоге к черновику я так и не вернулся, но и выкинуть его не хотелось. Можно считать его своего рода вступлением, присказкой.
Когда я посещал город этим летом, то мысль получила слегка неожиданное, но с какой-то стороны логичное продолжение. Сначала она явилась мне во время прогулки по Петроградке, а потом неожиданно я вычитал подобное мнение у Стогова в его авторском путеводителе. Эту книгу я давно хотел прочитать, а тут совершенно случайно увидел её в библиотеке им. Ленина на пересечении Воскова и Б. Пушкарской и не мог не взять.
Львиная доля привлекательности и атмосферы Петербурга — в его застывшем во времени процессе увядания. Ты идёшь по центру города и видишь когда-то бывшие величественными фасады домов с осыпающейся штукатуркой, атлантов, поддерживающих уже несуществующие балконы, ограждения, покосившиеся и проржавевшие уже под слоем облезающей краски. И это вызывает с одной стороны чувство расстройства — ну как же так, как можно так запустить город? — а с другой стороны особое ощущение умиротворяющей стагнации и полураспада. И кажется мне, что если всё это отреставрировать и привести в надлежащий вид, большая часть волшебной атмосферы уйдёт.
Вот такой вот выстрел в никуда (это я про пост). Считайте, что я просто хотел вывести это из системы.
